– Владимир Геннадьевич, в «ЛУКОЙЛ-Коми» уже два года реализуется очередная корпоративная Программа экологической безопасности (ПЭБ) на 2014–2018 годы. Оправдал ли себя консолидированный документ, объединяющий деятельность по охране и восстановлению природных ресурсов, инвестиционные проекты и реализацию крупной газовой программы?

– ПЭБ соответствует требованиям законодательства и стандартам ЛУКОЙЛа, представляет собой взаимосвязанный ресурсами, исполнителями и сроками комплекс научных, производственных, социально-экономических и других мероприятий, направленных на эффективное решение задач. С помощью комплексного подхода к их выполнению Компания помогает решать экологические проблемы всего региона. Всем известно, что абсолютно чистого производства не бывает, но приложить максимум усилий к природоохранной деятельности предприятие обязано, тем более в осложненной северными условиями Тимано-Печоре. При этом не забывая про груз ответственности за содержание и замену изношенного производственного фонда, доставшегося от предыдущего недропользователя «Коминефти».

За два года приоритеты ПЭБ не изменились – это планомерное выполнение ее основных разделов: «Чистый воздух», «Чистые воды», «Рекультивация», «Отходы», «Предотвращение и ликвидация аварийных ситуаций», «Экологический контроль» и «Экологический менеджмент».

Тут стоит отметить, что в связи с падением курса рубля и цены на нефть, программы предприятий по многим направлениям урезаются. В «ЛУКОЙЛ-Коми» инвестиции в экологическую и промышленную безопасность оставлены без изменения в части объемов и финансирования.

Убираем сразу

– Какой области природоохранной деятельности предприятия сегодня уделяется особое внимание?

– Большой рывок мы совершили в рекультивации загрязненных земель, продолжаем развиваться в этом направлении. В прошлом году Республиканская межведомственная комиссия по приемке восстановленных земель приняла более 74 гектаров «ЛУКОЙЛ-Коми» в Усинском и Ухтинском районах при плане в 64 гектара. Кроме того, сняты с гарантии 27 земельных участков общей площадью 46,58 га на Усинском, Возейском и Леккерском месторождениях. Когда комиссия принимает очередные гектары восстановленной почвы, особенно ощущаешь значимость своего труда и продолжаешь следовать заданным курсом к максимальной ликвидации последствий производственной деятельности.

– Для выполнения этой работы вы привлекаете подрядные организации?

– Не только. С 2014 года некоторые рекультивационные мероприятия мы проводим силами цеховых подразделений. С помощью тяжелой техники загрязненный грунт вывозится для очистки на установки по переработке нефтешлама (УПНШ). В прошлом году подобным образом было убрано 18,5 га.

– В будущем планируете увеличивать площадь рекультивации?

– В этом году мы восстановим 50 гектаров, а в последующем надеемся уменьшить площади. Дело в том, что земель с ущербами прошлых лет остается все меньше, мы завершаем данный цикл рекультивации. Также заметно снижение отказов оборудования с последующей утечкой НСЖ благодаря планомерной реконструкции старого фонда нефтепроводов и обновления производственных мощностей в целом. Уже в 2016 году мы планировали перейти на режим «Образовалось – убрали», не ожидая накопления загрязненных площадей. Для этого даже ввели дополнительный объем рекультивации на Харьягинском месторождении. Однако собранный грунт нужно вывозить для очистки на УПНШ, которых в Усинске всего две. Этих мощностей не хватало. Чтобы купить еще одну установку, а это дорогостоящее оборудование, подрядчику нужен более значительный объем переработки, чего мы не могли предложить два года назад. Поэтому загрязненный грунт с Харьягинского месторождения вывозился на существующие установки, увеличив их производительность.

– В этом году ситуация другая, объемы переработки изменились?

– Для качественного выполнения программы по рекультивации и достижения тех целей, которые поставлены в этом году, нам необходимо дополнительное финансирование по направлению «переработка нефтешламов». В 2016 году мы увеличили инвестиции в этом направлении в два раза.

Кардинальное увеличение объемов позволит подрядчику купить УПНШ, тендер мы уже объявили. Динамика налицо – если в 2014 году было переработано 39 м3 нефтешлама и загрязненного грунта, в этом году – 64, то уже в 2016-м мы планируем выйти на цифру 106 м3, а в 2017-м – 187 м3. Благодаря этому в 2018 году мы собираемся достигнуть уровня «Образовалось – убрали» с минимальным балансом загрязненных земель и накопленных нефтешламов.

Непроницаемый саркофаг

– А что будет с бывшими шламовыми амбарами?

– Уничтожаем: вырезаем из земли как болячку, облагораживаем территорию плодородным слоем и возвращаем природе. В 2014-м началась программа по рекультивации шламовых амбаров прошлых лет, большая часть из которых принадлежала «Коминефти». Всего за два года мы ликвидировали и сдали комиссионно 24 амбара, еще 32 – в процессе работы. В этом году мы начинаем масштабную рекультивацию шламонакопителей в Усинском и Ухтинском районах. Таким образом, кроме своих обязательств «ЛУКОЙЛ-Коми» выполняет условия Соглашения с Правительством Республики Коми о ликвидации ущербов прошлых лет.

– Но если вы ликвидируете все амбары, куда будут складываться вновь образованные отходы?

– Взамен шламонакопителей, которые устарели и не отвечают требованиям нового законодательства, мы построим четыре современных: на Усинском, Возейском, Пашнинском и Щельяюрском месторождениях.

– Что значит современный шламонакопитель?

– В первую очередь – в капитальном исполнении. Технология на самом деле проста: обустраивается котлован, отсыпается песчаной подушкой в полметра, покрывается сверху водомаслонепроницаемой пленкой из поликарбонатного покрытия, сверху еще один слой песка и железобетонные плиты, стыки которых цементируются. Получается непроницаемый саркофаг, исключающий попадание НСЖ в почву, подмывание грунтовых вод и размыв обвалования.

Сам шламонакопитель разделен на три отсека, имеющих свой функционал. Полигон будет принимать НСЖ с вакуумбочек и загрязненный грунт и отделять одно от другого. Проектом предусмотрены установка колодца с насосами для откачки жидкости в нефтесборный коллектор цеха, а также автоматический режим забора НСЖ, что при снеготаянии очень удобно. Подобный шламонакопитель «ЛУКОЙЛ-Коми» уже построил на Кыртаельском месторождении.

Открытая деятельность

– Насколько мне известно, вопросы о размещении отходов производства наиболее часто задаются на общественных слушаниях по строительству новых объектов. Думаю, такая технология понравится местным жителям, переживающим за экологию Коми.

– Вообще, экологическая служба стала принимать более активное участие в общественных слушаниях. Думаю, это правильно, потому что чаще всего вопросы возникают не к процессу строительства, а к его воздействию на окружающую среду. «ЛУКОЙЛ-Коми» ответственно подходит как к возведению новых объектов, так и к экологической составляющей проектов, старается внедрять новые технологии. Поэтому чаще всего местные жители соглашаются, что риски будут минимальны. За 2015 год мы посетили 60 слушаний и все признаны состоявшимися – достаточно убедительный результат.

– Возможно, этому способствует прозрачное ведение производственной деятельности Компании?

– Конечно, ЛУКОЙЛ осознает, что его репутация зависит не только от неукоснительного соблюдения требований российского, международного законодательства и обеспечения прав человека. Поэтому Компания всегда готова к диалогу с общественностью и другими заинтересованными сторонами по вопросам охраны окружающей среды и рационального природопользования, всегда старается выйти за рамки стандартов. Например, согласно законодательству предусмотрено проведение учений по ликвидации аварийных разливов нефти один раз в два года, «ЛУКОЙЛ-Коми» организовывает два раза в год.

Проводятся регулярные мониторинги окружающей среды, ведется производственный контроль, делается фоновая оценка месторождений, на которых планируется какая-либо деятельность. В прошлом году произведено более 25 000 проб и анализов на сумму свыше четырех миллионов рублей.

– Скажите, а производственный контроль – не тот же самый мониторинг?

– Многие путают, но это совершенно разные вещи. Лучше объяснить сначала: когда предприятие получает для разработки лицензионный участок, делается фоновая оценка окружающей среды в определенных точках, так называемых мониторинг-постах. Первоначальные параметры воды, воздуха и почвы в дальнейшем будут использоваться для оценки воздействия производственной деятельности на природу. Далее, во время разработки месторождения ведется производственный контроль – замеры выбросов, состояние почвы, воздуха, водных объектов непосредственно вблизи нефтепромысловых объектов. А мониторинг окружающей среды проводится периодически на заданных постах. В итоге мы, экологи, проводим внутренний контроль и соблюдаем нормативные предписания, а государственные органы используют данные мониторингов для проверки деятельности предприятий и регулировки законодательной базы.

– Судя по широкому спектру задач, экологу на нефтяном предприятии нужно постоянно учиться и расширять свои знания?

– Разумеется! Меняется законодательство, постоянно нужно быть в курсе событий, новые технологии тоже сами по себе применяться не будут. Специалисты «ЛУКОЙЛ-Коми», кроме постоянного внутрикорпоративного обучения, выезжают для повышения квалификации в другие города России.

– А вы осознанно выбрали профессию?

– По воле судьбы. Первое образование – учитель географии и биологии, но в поисках более высокого заработка устроился в «Комирыбвод» участковым инспектором Прилузского района. Дослужился до начальника отдела по воспроизводству ресурсов, занимался разведением мальков, работал с предприятиями по их выпуску, что, кстати, впоследствии пригодилось. Далее работал в отделе экологического контроля Минприроды Коми, а позже однокурсник пригласил на работу в ТПП «ЛУКОЙЛ-Усинскнефтегаз». Работа меня затянула, потому что возвращать природе первозданный вид – это творческий процесс. Коллектив замечательный, вместе мы охватываем широкий спектр обязанностей – от восполнения биоресурсов до реализации масштабной газовой программы. Всегда держимся вместе и готовы ко всему. Ведь известно, если на производстве что-то случается, первый камень летит в экологов. Однако привыкли, очень ценим все положительные изменения в сторону улучшения экологической ситуации в регионе. Когда получаешь позитивный результат от своего труда, хочется делать еще больше. Приятно, что руководство нас слушает, видит, идет навстречу.