Рыбалка - слово женского рода

Накануне

Но мы вместе не первый год, разглядеть веселых чертенят в глубине честных и печальных глаз мне особого труда не составляет. Из чего следует вывод: никто его никуда не посылал, а если и послал, то он сам напросился.

Однако спор не затеяла, лишь поинтересовалась, с кем поедет. Отвечает, что с Григорием Николаевичем Ефименко, соседом нашим и добрым товарищем, и сыном его Алексеем (оба работают в ТПП «ЛУКОЙЛ-Севернефтегаз). И вообще, «там народу много соберется».

Делаю прозрачный намек, что тоже не прочь съездить. Получаю пылкую отповедь: дескать, и очень холодно будет, и неинтересно, и вообще свободных мест на снегоходах не осталось.

Нет так нет. Усаживаюсь в кресло и тихо-мирно продолжаю вязать платьице любимой внученьке, исподволь наблюдая за той бурной деятельностью, которую разворачивает обычно весьма флегматичный муженек. То он якобы никогда не знает, что где в доме лежит, а тут быстренько находит и толстые шерстяные носки, и термобелье, и подшлемник.

Из кладовки извлекаются утепленный комбинезон, куртка с капюшоном, громоздкие бахилы. При этом милый беспрестанно ведет оживленные беседы по телефону, со смаком произнося слова мотобур, мотыль (непонятно, какие могут быть мотыльки и бабочки посреди зимы?) и экстрактор. Чуточку напрягаюсь, услышав подозрительное слово мормышка, но вопросов наводящих не задаю.

А мой тем временем вытаскивает из холодильника колбаску, сыр и шмат сала, нарезает ломтиками, укладывает в пакет с краюхой ржаного хлебушка. В другой пакет отправляются соленые огурчики и квашеная капустка. В третий – добротный кусок семги.

Тут все-таки не выдерживаю и заявляю, что брать рыбу на рыбалку – без улова вернуться. Назидательно поясняет, что на свежем воздухе непременно аппетит разгуляется. Покладисто умолкаю и добавляю к его припасам термос под чай. Чем он явно удивлен.

Перед сном подумала: в этой истории, как в гайдаровской сказке о Мальчише-Кибальчише, и все бы хорошо, да что-то нехорошо.

Поутру

Что именно не так, выяснилось в пять утра, когда при звуке будильника супруг повернулся на другой бок. Проснулась, жду, что-то дальше будет. Через полчаса раздается телефонный звонок. Ноль эмоций. Да уж, ранние подъемы и подвиги спозаранку – это не о моем ненаглядном. Беру телефон сама.

– Готов? – слышу бодрый голос. – Через 15 минут ждем тебя у подъезда!

– Всегда готова! – отвечаю. – Буду как штык.

Сосед, видимо, завтракал и чем-то подавился, потому что долго откашливался.

– А супруг где? – спрашивает после паузы.

– Дрыхнет! Я за него. Есть возражения?

Николаевич опять поперхнулся.

– В принципе, возражений нет, – выдавливает из себя. – Ждем-с…

Скорехонько облачаюсь в мужнюю одежку, которая мне велика на четыре размера. За неимением подходящей веревки подпоясываюсь стильным итальянским ремешком. Вылитый Филиппок!

А несколько минут спустя мы уже мчимся на снегоходах по печорскому льду куда-то вниз по реке. Словно бы и не субботнее утро: туда-сюда снуют «Бураны» и прочие гусеничные агрегаты всевозможных марок и расцветок. То и дело вижу сквозь ветрозащитные очки маленькие палатки и фигурки, склонившиеся над лунками.

Ну вот и добрались. И вправду многолюдно. Ба, сколько знакомых лиц! Узнаю Надежду Говорову из соседнего подъезда, Оксану Аринину (на снимке), живущую в соседнем доме, Ларису Дзюбу (все они тоже в ЛУКОЙЛе работают). Возле каждой на снегу уже по несколько прихваченных морозцем рыбешек.

А мужчины собрались в кружок неподалеку, оживленно обсуждают что-то важное. Заодно и чайком, видимо, решили побаловаться: у каждого по металлическому стаканчику. Только вот пар над ними не поднимается. Так ведь мороз же, вот и остыл чай, наверное.

Николаевич вместе с сыном сноровисто ставит палатку и быстро проделывает мотобуром (до чего же полезная штука, между прочим!) несколько лунок в толстенном льду. После чего лаконично излагает мне инструкцию по пользованию удочкой, затем присоединяется к сплоченной общим интересом мужской компании.

Ай да рыбачка я!

Насаживаю мотыля (вот он какой, оказывается) на крючок, опускаю в лунку. Сижу, поглядываю на соседок. И вскоре как-то заскучала. Опять же, прямо в бок что-то упирается. Расстегиваю куртку, проверяю карман комбинезона. Опа-на! Вместительная такая стальная фляжечка, а в ней булькает.

– Ну уж нет, – решаю, – ЭТО я тебе назад не повезу, милый мой.

И, недолго думая, выливаю содержимое фляжки в лунку. Только это сделала, как началось! Стало мне ни до соседок, ни до чего вокруг вообще. Пошел клев без перерыва, только успевай вытаскивать. Одна рыбка за другой, одна за другой. Сорожки, ерши, окуньки. Руки застыли, пальцы не сгибаются, но разве тут остановишься.

Уже и Николаевич пару раз подходил, посматривал вопросительно: не пора ли, мол, восвояси? Какое там! Ловила, пока наживка не кончилась. А к дому подъехали, глядь, муженек у окошка стоит, тоской мается. Из подъезда выбежал в тапочках на босу ногу, под белы рученьки в квартиру завел, в глаза заглядывает, ластится.

Высыпала в таз гору мороженой рыбьей мелочи.

– А теперь потроши да чисти! – говорю. – И ушицы потом свари.

А сама набрала в ванну горячей водички, пены ароматной добавила. Лежу, нежусь. Заслужила добытчица! Имею законное право.

Муж позже удивлялся, что ни одной рыбки с икрой не попалось. Ха-ха, еще бы!