Созвездие Сомова

С момента исторического полета прошло 60 лет. Сообщение о том событии стало настоящей сенсацией, которая потрясла весь мир. Сбылась невероятная мечта человечества! Оно подстегнуло развитие технического прогресса, спровоцировало его скачок, сблизило народы и государства.

Первым дорогу к звездам проложил Юрий Гагарин. Но он был не единственный летчик-испытатель, кого готовили для космических полетов. С таким назначением у нас в стране существовал целый специальный отряд. К нему-то от АПН (Агентство печати «Новости») и был прикомандирован Юрий Сомов – в то время молодой фотокорреспондент, ныне признанный мастер фотосъемки.

Эксклюзивное интервью Юрия Семеновича о том времени вышло в информационно-аналитическом журнале «Социальное партнерство» Международной ассоциации профсоюзных организаций ПАО «ЛУКОЙЛ» в 2011 году. Представляем вашему вниманию его сокращенную версию.

– Вы были прикомандированы к отряду космонавтов № 1. Какие они были в жизни? Какими запомнились?

– В то время они все были молодые, не старше 30 лет. Приятно было находиться среди них: всегда хорошее настроение, эмоциональный подъем. Часто шутили, устраивали розыгрыши. Особенно  – Титов и Попович. Один раз и я от них пострадал: в шутку прокатили в центрифуге. Я в долгу не остался – в ответ разыграл Германа Степановича тем, что с точностью до наоборот перевел негру на встрече одну фразу. В результате тот так поблагодарил Титова за фото и автограф, что у космонавта покраснели уши. Я ведь тоже был молод, чудачил.

– Как вам с ними работалось, с космонавтами? Не сопротивлялись, давали себя фотографировать?

– Мне работалось с ними легко. Они понимали специфику работы фотокорреспондента, знали, что вместе мы создаем фотолетопись нашей космонавтики. Если нужно было, я даже просил их попозировать – и никто не отказывал. В том числе Гагарин. Он вообще был очень приветливый, отзывчивый, открытый человек. Про таких говорят: душа нараспашку. Мне посчастливилось разговаривать с его мамой. Так вот, она такая же, то есть он весь в нее – само радушие, простота, непосредственность. И у обоих – обезоруживающая, «гагаринская» улыбка.

– Вы снимали работу на тренажерах – то, как космонавты готовятся к полетам?

– Я снимал их везде: в работе, на отдыхе; на космодроме Байконур, в Звездном; у нас в стране и за рубежом; на встрече с простыми гражданами и на раутах у глав государств.

– Расскажите о таких встречах. Как принимали наших космонавтов?

– Как настоящих героев, ведь они герои и были. Работая с отрядом космонавтов, я побывал в пятнадцати странах. Очень хорошо нас принимали во Франции. Космонавты в то время – все равно что сегодня супермены. Французы сразу узнали Гагарина. Смотрели на него, как на какое-то чудо, веря и не веря своим глазам, своему счастью видеть первого космонавта планеты. Некоторые норовили даже прикоснуться, потрогать, словно желали убедиться, что он такой же, как они, из плоти и крови. Космонавты сближали народы, нации, государства. Столь велик был их авторитет.

Помню, как выступала Терешкова перед женщинами Востока в одной из мусульманских стран. На лицах было удивление, даже испуг и вместе с тем восхищение: бесправная по меркам их государства женщина побывала в космосе! Какая это, должно быть, необыкновенная страна – СССР, где представительница прекрасного пола может даже совершить космический полет! Ну а когда Валя стала рассказывать, из какой она семьи (отец  – тракторист, мама – работница текстильной фабрики), удивлению мусульманок вовсе не было предела.

– А звездная болезнь была знакома первому отряду космонавтов?

– Это были идейные люди, люди творческого труда, труда-подвига. Подвижники. Первопроходцы. Никакой звездности у них не было. Ни у кого. К примеру, приехали с Береговым в Луганск, на его родину, – так он вместо зазнайства с земляками на родном украинском языке балакал! Раздавал фотографии с автографом и при этом шутил, чуть ли не анекдоты рассказывал. И такое получалось естественное и душевное общение, что людям расходиться не хотелось. Не было звездной болезни и у Гагарина, не было у Терешковой. Другие это были люди, другое время. Все делалось во славу Родины.