60 дней без солнца

Однако не будем умалять достоинства этих мест: уникальные ярегские нефтешахты не раз становились предметом особого внимания зарубежных гостей. Они-то и привлекли в этот раз сюда австралийцев с важной миссией. Ранее мы писали о том, что на первой шахте Ярегского НШУ началась сборка уникального и не имеющего аналогов в мире бурового станка, созданного и разработанного австралийцами специально для наших нефтешахт. Пока тестирование шло на поверхности, довольно сложным и ответственным процессом руководил Уорен Ивелан, фактически автор и создатель этого оборудования. Сегодня станок спустили под землю, и на смену Уорену заступил бурильщик Эндрю Спринг. Мы не могли не воспользоваться случаем поговорить с ним.

Говорят, что основные принципы, по которым живут австралийцы, таковы: не бери дурного в голову; не старайся казаться умником; ты не хуже, но и не лучше других. Если американец, «надевая» улыбку, часто внутренне продолжает оставаться напряженным и озабоченным, то австралиец улыбается от души. И это правда: несмотря на очень напряженный график работы и усталость, Эндрю добродушно улыбался в течение всей беседы и даже шутил. Например, на мой вопрос о том, как его соотечественники у себя на родине относятся к русским иммигрантам, Эндрю смеясь ответил:

– Я много слышал лишь об одном русском – Косте Дзю, но сейчас у него австралийский паспорт.

Мой собеседник проживает в двух тысячах километрах от Сиднея, в небольшом городке Таун-свилл (англ. Townsville), который находится в северо-восточной части штата Квинсленд. Туристы туда заезжают редко. Но, зная дружелюбие своих земляков, Спринг уверен, что иностранцы чувствуют себя комфортно в любом городе их страны.

Кстати, узнав русских по приезде в Ухту, он отозвался о нас не менее положительно:

– Уже в самолете по моим соседям я заметил, какие вы улыбчивые и открытые люди. Да и здесь, на шахте, отношения также складываются вполне успешно с теми россиянами, с кем приходится работать.

Вообще, общеизвестное английское smile (улыбка) австралиец часто употреблял по отношению к русским.

Гость открыл нам один секрет: до того, как станок был спущен в шахту, у Эндрю была пара выходных, и он посетил один из ночных клубов. Признаюсь, узнав его название, я несколько стушевалась, испытывая сожаление и неловкость за то, что попал он не в лучшее место в городе. Однако нашего иностранца ничуть не смутили незакрывающиеся двери уборной, отсутствие в меню половины указанных блюд и угрюмые официанты. Зато он был поражен большим количеством молодежи, свободно разговаривающей на английском языке.

– Мы тогда неплохо отдохнули, – резюмирует Эндрю, – много болтали с русскими ребятами, отлично потанцевали и послушали хорошую музыку.

А вот местный аэропорт поверг нашего гостя в шок, равно как и старенький ЯК-42, на котором он летел из Москвы в Ухту:

– Нигде в Австралии давно нет таких немодернизированных аэропортов и старых самолетов, у нас все оборудовано по последнему слову техники!

Впрочем, сервис на самом воздушном судне его порадовал:

– Нас довольно вкусно кормили и угощали сладостями, – поделился Эндрю.

Вообще, как оказалось, к русской еде у австралийца нет никаких претензий. Каждый день по возвращению с шахты ему привозят на ужин борщ, жареный картофель с курицей, овощной салат и две бутылки российского пива.

– Две бутылки пива каждый вечер?! – удивленно восклицаю я.

– Да, все австралийцы делают это, – невозмутимо отвечает мой собеседник и напрочь сбивает меня с толку, – пиво тут гораздо вкуснее, чем у нас.

Подведем итог: со слов Эндрю, у нас замечательные люди, вкусная еда, хороший сервис в стареньком самолете… Но климат, я настаиваю вслед за едва ли не каждым ухтинцем, никуда не годный. Поэтому задаю загорелому гостю провокационный вопрос:

– Вы тут не мерзнете?

– О, нет! Что вы! Я взял теплые вещи. Я четыре года жил в Китае и знаю их зимы, когда столбик термометра не поднимается выше - 25 градусов, тогда же я впервые увидел снег. Поэтому нынешняя погода меня совсем не пугает.

– А солнце? Его нет уже почти месяц…

– Я бы его и так не увидел: почти все свое время сейчас я провожу под землей. Просыпаюсь в 6 утра, завтракаю, вызываю такси и еду на Ярегу. В 8.00 спускаюсь на глубину 200 метров и работаю там до 16.00, возвращаюсь в отель, делаю сводки, общаюсь с женой по телефону. Нам надо пробурить 800 метров – таковы условия контракта. Чтобы их выполнить, мне приходится много работать.

– Что в таком случае вы можете сказать о работоспособности русских?

– Могу точно сказать, что китайцы гораздо ленивее россиян, – делает он еще одно удивительное для меня умозаключение. – Находясь там, мне приходилось повторять им несколько раз одно и то же. А здесь все понимают с первого раза. К слову, мы, австралийцы, работаем лишь 4 дня в неделю, но по десять часов, таковы особенности нашего рабочего графика.

– У вас была возможность жить долгое время в разных странах, и вы даже женились на китаянке. Какие национальные особенности присущи представителям той или иной страны?

– Вообще австралийцы и русские похожи. Но есть одно отличие: вы очень быстро ездите, мы же на дорогах куда аккуратнее! А вот русских женщин я могу сравнить разве что с китаянками: и те, и другие очень красивые. Так получилось, что я много времени проводил за границей, а когда был дома, то постоянно работал, и у меня практически не было времени узнать австралиек. Мой предшественник Уорен, добираясь на шахту на такси, любил смотреть из окна на русских девушек и каждый раз восклицал, как же их тут много и какие они все красивые!

Но при всем том, что наша страна приглянулась гостю, он очень тоскует по своей родине, ведь там его ждет любимая жена и десятимесячная дочурка.