Я работала чум-работницей одна в стаде. В мои обязанности входило готовить пищу на восемь оленеводов, стирать и ремонтировать им одежду, топить буржуйку в чуме. К тому же вместе со мной находился ребёнок-дошкольник. В зимнее время для варки и стирки приходилось растапливать снег. А когда стадо оленей передвигается на другое кочевое место, ещё приходилось собирать и разбирать чум.
Однако в администрации предприятия нам в графике работы ставят только по 7 часов в рабочую неделю и исключают выходные дни – субботу, воскресенье и праздники, как будто в это время мы сидим дома. Фактически же мы работаем по 12-14 часов и без выходных. Из тундры не выезжаем по 9-10 месяцев. При таких условиях труда зарплату нам задерживают, отпускные выдают частями. Почему? Ведь «Северный» имеет прибыль от продажи оленины, шкур, рогов, камыса (шкура молодых оленей). Продукты питания и те мы получаем от родного предприятия с наценкой (к примеру, сахарный песок нам продают по цене 29-30 руб., хотя с оптовой базы его отпускают по 24-25 руб.).
На забойном пункте, куда мы периодически приезжаем сдавать мясо, нет нормальных условий для отдыха. В одной маленькой избушке часто ютятся по 20 человек забойщиков и оленеводов, у некоторых с собой малые дети, в том числе и до года. Почему на это никто не обращает внимания? Когда на забойном пункте собирается основная масса рабочих, туда не приезжает начальство и не проводит собрания. А они ох как нужны, чтобы получить ответы на интересующие нас вопросы. После забоя оленеводам и чум-работницам положены отгулы за переработку. Но отдохнуть не получается. Позвонят из администрации и скажут, что, допустим, такой-то работник с такого-то числа находится в отпуске. А выехать с забойного пункта не на чем, и сидишь пол-отпуска там, ждёшь попутный транспорт.
Руководство ООО «Северный» давал однажды интервью газете и там было сказано, что за счёт оленеводства предприятие крепко стоит на ногах. Почему же тогда работникам задерживают отпускные и зарплату? Почему для ремонта чума редко выделяются сукно и брезент, которыми предприятие должно обеспечивать нас каждые два-три года? Почему многие семьи оленеводов, в том числе и моя, не имеют жилья.? Почему предприятие не может построить дома в деревнях для своих рабочих?
Несколько слов о своём покойном супруге. Он после армии проработал в тундре оленеводом 22 года и ни разу не использовал свой трудовой отпуск. Ему говорили: некому работать, и он опять уходил в тундру. Да, в тундре некому работать, прежде всего, из-за низкой зарплаты и многих, годами не решаемых проблем быта. Молодёжь уходит из оленеводства в нефтяную отрасль, где за месяц можно получить годовую зарплату оленевода.
Из-за низкой зарплаты и тяжёлых условий труда уволилась и я. Через два года выхожу на пенсию. Думаю, что пенсия у меня будет такая же маленькая. Живя в селе, часто вспоминаю тундру, чистый воздух и красивую северную природу. Душою рвусь в тундру, но как вспомню о нерешённых проблемах и дочке, которую не с кем оставить, разум берет верх».
Письмо комментирует директор ООО «Северный» Вячеслав РОЧЕВ: «Валентина Кузнецова работала в бригаде №3. Предприятию в нынешних условиях выжить не так просто, как кажется со стороны. Да, в чуме работы хватает. Однако в оленеводстве, когда ежедневно приходится преодолевать десятки километров по тундре, лучше чума ещё ничего не придумано и, думаю, в ближайшее время не придумают.
Нельзя не видеть позитивные перемены в жизни хозяйства. Несмотря на все трудности, предприятие сохранило технику, поголовье оленей и крупного рогатого скота. ООО «Северный» на сегодняшний день – одно из самых крупных в Республике Коми. Это я и имел в виду, когда говорил, что «хозяйство крепко стоит на ногах».
В 2007 году выходное поголовье оленей (после забоя) составило 19103 головы, в тундру ушли все 11 бригад. На забойном пункте уже третий год работает столовая, где в период забоя питаются забойщики и оленеводы. Раньше продукты питания для столовой отпускались без наценки, а в последние забои 2006-2007 годов хозяйство взяло все накладные расходы на себя, и питание работников хозяйства в период забоя было бесплатным. В любой день на забойном пункте работает баня. Там постоянно находится управляющий отделением. Систематически, почти каждую неделю, для решения текущих вопросов туда выезжают либо специалисты хозяйства, либо директор. За оленеводством закреплена автомашина «Фермер», которая базируется в период забоя на забойном пункте и которой можно воспользоваться. Поэтому пол-отпуска на забойном пункте никто не проводит.
Все продукты для оленеводов хозяйство отпускает по ценам приобретения, без наценки. Транспортные расходы оно берёт на себя. Мясо для столовой отпускается за полцены. Это разве не забота о работниках?
Система оплаты в оленеводстве сдельная. В течение года труд оленеводов и чумработниц авансируется, доплата по итогам работ выплачивается бригадам потом в зависимости от результатов. В 2006 году доплата работникам оленеводства по сравнению с 2005 годом увеличена в 2,4 раза и выплачена после забоя в феврале-марте. Средняя зарплата в оленеводстве в прошлом году составила 6200 рублей. Безусловно, это недостойная оплата труда за столь тяжелую работу в тундре. Но это самый высокий уровень заработной платы среди оленеводческих хозяйств республики. Не наша вина в том, что сельское хозяйство в стране поставлено в такие жёсткие условия выживания.
Заработок зависит от самих работников. В лучших бригадах средний годовой уровень зарплаты перевалил за 10 тысяч рублей. Однако условия работы у всех бригад одинаковы. Практически все оленеводы имеют жильё. Муж Валентины Михаил Хозяинов имел дом в Денисовке, но захотел переселиться в Колву. Хозяйство выделило ему беспроцентную ссуду на покупку дома. А в конце замечу, что те, кто душой рвётся в тундру, там работают, несмотря на все трудности последних лет».

(С) Михаил КОТЛОВ